Через Тулузу проходил 12-й конно-егерский полк, куда он и определен был рядовым. На первых порах все шло хорошо, и Мюрат даже удостоился производства в унтер-офицеры. Став начальником из нижних чинов, он сделался, однако, не совсем дисциплинированным подчиненным и вскоре, за ослушание, уволен был от службы.
Вернувшись домой и, оказавшись не у дел, он только и мечтал о военной службе, которая пришлась ему очень по нутру. После долгих хлопот ему удалось- таки попасть в новоучрежденную конституционную гвардию Людовика XVI. Видная фигура, хорошая выправка, выделяли его в рядах товарищей. У него завязались связи с Якобинцами и он вступил в их сообщество.
Среди своих новых товарищей он яростно и открыто отстаивал республиканские взгляды и в продолжении месяца шесть раз дрался на дуэли, ссорившись со своими оппонентами.
Он старался, поэтому ему удалось перейти в 13-й конно-егерский полк и тут уже ему повезло настолько, что вскоре Мюрата произвели в офицеры.
Будучи еще молодым офицером и ярым революционером, он понял, однако, что чем ближе к источнику света, тем пышнее зреет плод. Такое светило восходило тогда в лице генерала Бонапарта.
Во время террора Мюрат произведен был в поручики и капитаны.
Будучи командиром эскадрона в 21-м конно-егерском полку, который находился в Париже, Мюрату пришлось с 200 всадниками отличиться на глазах Бонапарта.
Последний поручил ему доставить в город пушки, стоявшие парком в Саблонской равнине.
Несмотря на серьезные препятствия заговорщиков, мешавших этому предприятию, Мюрат со своим эскадроном в точности исполнил поручение Бонапарта, и через расположение противников провел орудия, на другой день стрелявшие в них.
Будущий первый консул сразу оценил качества этого лихого офицера и взял его к себе адъютантом.
Приятная наружность, замечательная отвага, беззаветная удаль, при его, вместе с тем, может быть даже излишне изысканном обмундировании, выделяли Мюрата из общей колеи.